Синяя Борода - Страница 8

К оглавлению

— Вовсе нет.

— Господь, который через посредство вашего духовника отпускает вам грехи за деньги!

— Нет, за золото.

— Перестаньте, прошу вас.

— Разница огромная. Деньги — жалкая штука, и я их не уважаю. Золото же священно.

— И этого достаточно для очистки вашей совести? Вы хорошо себя чувствуете, когда смотритесь в зеркало?

— Я нахожу себя вполне заурядным.

— Вы так и выглядите. Если бы в мире царила справедливость, у людей вашего сорта были бы те лица, которых они заслуживают.

— У меня и есть лицо, которого я заслуживаю. Вполне заурядное.

— Сейчас вы, наверно, будете говорить мне о банальности зла. Я терпеть не могу эту теорию.

— Не приписывайте мне чужих мыслей. Я не собирался вам об этом говорить. Теперь, когда вы познакомились с моими кулинарными талантами, может, вы захотите выйти за меня замуж?

— Все бы вам ерничать. Это сильнее вас, не так ли?

— Я совершенно серьезен.

— Нет, я не выйду за вас. Ради торта замуж не выходят.

— А неплохой был бы мотив.

— И все равно я не собираюсь замуж. Ни за вас, ни за кого другого.

— Почему?

— Это мое право.

— Да. Но почему?

— Я не обязана вам это объяснять.

— Пожалуйста, скажите мне.

— У вас же есть темная комната, куда заходить запрещено. Отсутствие матримониального желания — моя темная комната.

— Это разные вещи.

— Каждый хранит свои секреты там, где хочет.

— Вы в самом деле ничего не поняли. Вы меня разочаровали.

— Не мните себя таким уж таинственным. На уловку с темной комнатой вам меня не поймать.

— Вы меня глубоко разочаровали.

— Тем лучше.

— Увы, разочарование не излечивает от любви.

— Если я доем ваш «Сент-Оноре», это вас излечит от вашей любви?

— Нет. Это ее усугубит.

— Черт! А мне так хочется это сделать.

— Валяйте. Так или иначе, я влюблен до безумия.

— Положить вам еще?

— Нет. Я слишком опечален.

Сатурнина без церемоний приступила к торту, вернее, к тому, что от него осталось. Наевшись, она вновь снизошла до разговора:

— Позавчера, когда я с вами познакомилась, вид у вас был очень депрессивный.

— Так и есть. Только любовный восторг выводит меня из депрессии.

— Вы никогда не думали обратиться к специалисту?

— Сдавать комнату, на мой взгляд, эффективнее и выгоднее.

— Вот это тоже, пожалуй, эффективнее и выгоднее, — сказала Сатурнина, наполняя фужеры шампанским.

Дон Элемирио выпил и вздохнул.

— Вы такая чудесная, умная, красивая и пышете здоровьем. С ума сойти, до чего мне не везет с женщинами.

— Утешьтесь. Я не останусь здесь на веки вечные. Вы найдете недалекую квартиросъемщицу, которая влюбится в вас.

— А я бы хотел, чтобы вы остались здесь на веки вечные, — проговорил он торжественно.

— Замолчите, а то у меня мурашки по спине побежали.

— Но аппетит я вам не отбил.

— Очень галантно с вашей стороны это подчеркнуть.

— Я восхищен: вы столько едите и остаетесь такой худенькой.

— Это называется молодостью. Вы еще помните?

— Да. Чувствуешь себя несокрушимым, но вдруг… Достаточно какого-нибудь пустяка, и ты уже знаешь, что всему конец.

— Полноте, — сказала Сатурнина, разлив по фужерам остатки шампанского, — нельзя впадать в меланхолию, когда пьешь этот эликсир. Завтра же велите Мелену заказать «Лоран-Перье», «Рёдерер», «Дом Периньон» и еще что-нибудь из той же компании. Не скупитесь, средства у вас есть. Только хочу вас предостеречь: не берите розового шампанского.

— Само собой. Предпочесть слащавость розового мистицизму золотого — какой абсурд!

— Изобретателю розового шампанского удалась полная противоположность поискам алхимиков: он превратил золото в сироп.

С этими словами Сатурнина скрылась в своей комнате.

В субботу молодая женщина позвонила Коринне и пригласила навестить ее по новому адресу.

— Ты уверена, что я могу прийти?

— Почему бы нет? Ты боишься?

Подруга приехала под вечер. Сатурнина показала ей все комнаты особняка. Перед последней дверью она остановилась.

— Темная комната? — спросила Коринна.

— Да.

— Как ты думаешь, что он там прячет?

— Надо ли отвечать? Ты сама это знаешь не хуже меня.

— Жуть. Как ты можешь жить под одной крышей с этим психопатом?

— Этот тип подпитывается страхами других людей, в особенности женщин. Я хочу показать ему, что меня он не запугает.

— Почему ты не сообщишь в полицию?

— Забавно, он мне сказал то же самое. Мне кажется, подсознательно он желает, чтобы его сдали в руки правосудия.

— Это доказывает, что совесть у него нечиста.

— Ты думаешь? Он платит золотом своему духовнику — этого ему достаточно, чтобы очистить свою совесть.

— У тебя нет искушения войти в ту комнату?

— Мне любопытно, но легко устоять. Можешь быть уверена, что он понаставил тут камер наблюдения. Я не хочу отправиться вслед за этими несчастными.

— Мне кажется, что я бы пошла сюда ночью в приступе лунатизма. Сатурнина, съезжай из этого дома, прошу тебя!

— Лучше пойдем со мной.

Она отвела Коринну в свою комнату. Та лишь взглянула, и у нее перехватило дыхание.

— Разуйся и пройдись по ванной.

Подруга повиновалась.

— Пол с подогревом!

— Ляг на кровать.

Коринна растянулась на постели и застонала от удовольствия.

— Послушай, как тут тихо.

— Пятьсот евро в месяц, — простонала молодая женщина, платившая больше за свою маленькую квартирку в Марн-ла-Валле.